Политика Советской власти проводимая в отношении Терских казаков в 1918-1922 годах Часть 3 - Мои статьи - Статьи Эдуарда Бурда - КАЗАЧЕСТВО СЕВЕРНОГО КАВКАЗА

Разделы

Категории раздела

Мои статьи [410]

Помощь сайту

Поиск

Наши ресурсы

Мы в Одноклассниках

Мы ВКонтакте

Вход на сайт

Старая форма входа

Главная » Статьи » Мои статьи

Политика Советской власти проводимая в отношении Терских казаков в 1918-1922 годах Часть 3

Политика Советской власти проводимая в отношении Терских казаков в 1918-1922 годах Часть 3 20 января 1921 года была окончательно ликвидирована Терская область. На основании декрета ВЦИК на ее территории образована Горская АССР в составе РСФСР, состоявшая из округов: Чеченского, Ингушского (Назрановского), Северо-Осетинского (Владикавказского), Кабардинского, Балкарского, Карачаевского и Сунженского[1.]. Сложившаяся ситуация, перспектива полного и окончательного выселения вынудило оставшееся казачье население обратиться с жалобами во ВЦИК СССР: «Жизнь русского населения всех станиц, кроме находящихся в Кабарде, стала невыносима и идет к поголовному разорению и выживанию из пределов Горской республики: 1. Полное экономическое разорение края несут постоянные и ежедневные грабежи и насилия над русским населением со стороны чеченцев, ингушей и даже осетин. Выезд на полевые работы даже за 2-3 версты от станиц сопряжен с опасностью лишиться лошадей с упряжью, фургонами и хозяйственным инвентарем, быть раздетым донага и ограбленными, а зачастую и убитыми или угнанными в плен и обращенными в рабов. 2. Причиной такого положения служит якобы национальная и религиозная вражда горцев к русским и малоземелье, заставляющее вытеснять русское население, но обе эти причины не являются основными. 3. Русское население обезоружено и к физическому отпору и самосохранению бессильно. Аулы, наоборот, переполнены оружием, каждый житель, даже подростки 12-13 лет вооружены с ног до головы, имея и револьверы, и винтовки. Таким образом, получается, что в Советской России две части населения поставлены в разные условия в ущерб одна другой, что явно несправедливо для общих интересов. 4. Местные власти вплоть до окружных национальных исполкомов в ГорЦИК, зная все это ненормальное положение, не принимают никаких мер против этого. Наоборот, такое положение усугубляется еще открытой пропагандой поголовного выселения русских из пределов Горской республики, как это неоднократно звучало на съездах, например, Учредительном Горской Республики, чеченском и др. Это печатается в газетах, таких, как «Горская правда», «Трудовая Чечня». Станицы, причисленные к национальным округам, находятся в состоянии завоеванных и порабощенных местностей и совершенно непропорционально с горским населением обременены повинностями – продовольственной, подводной и прочими. Всякие обращения и жалобы русских властей Сунженского округа, кипы протоколов об убийствах и ограблениях остаются без последствий, как их и не бывало. 5. Отношение местной власти и даже ГорЦИК к постановлениям высшей власти – ВЦИК недопустимое, ибо постановления остаются на бумаге, на деле же царит описанный выше произвол…»[2.]. В конце февраля 1921 года для изучения вопроса целесообразности выселения казачьих станиц в регион была направлена комиссия ВЦИК во главе с Владимиром Ивановичем Невским (настоящее имя Феодосий Иванович Кривобоков – Э. Б.). 18 февраля 1921 года он встретился во Владикавказе с С. М. Кировым, для которого решение ВЦИК о приостановлении выселения явилось, по словам В. И. Невского, «большой неожиданностью»[3.]. Однако С. М. Киров не только не стал опротестовывать решение ВЦИК но и принял все меры для обеспечения работы прибывшей комиссии, расширение ее состава за счет включения представителей как казачьего населения так и горских народов. Комиссия не пришла к единому мнению и во ВЦИК были представлены раздельные сообщения казачьей и горской ее частей. Сам же В. И. Невский в ходе работы комиссии пришел к выводу о возможности и необходимости уравнительного землепользования горцев и казаков без дальнейшего переселения казачьего населения в рамках имеющегося земельного фонда. По его мнению: «земельный фонд Горской республики так велик, что им можно удовлетворить не только имеющихся жителей, но и новых переселенцев из России… Члены комиссии, несогласные с уравнительным землепользованием, выражают объективно не интересы горской бедноты, а деревенской верхушки, сельской буржуазии плоскостных районов, которая выступает не только против казачьего землепользования, но хочет еще больше закабалить собственный народ. Если бы Т. Эльдарханов и другие местные руководители стояли на классовых позициях, они давно уже удовлетворили бы горскую бедноту, хотя бы той землей, которая уже была отобрана у кулаков»[4.]. В докладе В. И. Невского в Президиум ВЦИК помимо уравнительного землепользования предлагалось: а) расселение горцев в бывших казачьих станицах путем уплотнения последних; б) немедленное разоружение не только казаков, но и горцев; в) образование смешанных отрядов милиции; г) привлечение населения аулов и станиц к ответственности за грабежи, проводимые односельчанами по принципу «круговой поруки»; д) соблюдение строго классового подхода в оценках общественной жизни в казачьих и горских поселениях. Выводы и оценки, сделанные В. И. Невским, были всецело одобрены только руководителями Грозненского окружного комитета РКП(б) и Сунженского казачьего округа, а принятое по результатам деятельности комиссии постановление ВЦИК от 14 апреля 1921 года о прекращении практики выселения и уплотнения станиц казачье население встретило с большим удовлетворением[5.]. Сунженский исполком размножил текст этого постановления и принял решение бороться за право представлять интересы населения не только округа, но всего Терского казачества на территории Горреспублики. Окружной съезд станиц в своей резолюции подчеркивал, что требование выселения диктуется эгоистическими настроениями горцев, и что казаки готовы к перераспределению земли на принципе уравнительного землепользования[6.]. В отличие от казачьего населения руководители национальных округов Горреспублики, участники 3-й сессии ГорЦИК и 3-го съезда Советов Осетинского округа выразили недоверие выводами комиссии В. И. Невского, а решение ВЦИК признали необъективным[7.]. С. Такоев, К. Бутаев, Т. Эльдарханов, Н. Датиев и другие заявляли, что во многих национальных округах назревают аграрные беспорядки, растет стихийное возмущение горцев, выражающееся в нападениях на станицы и самозахватах земли, и в целом партийная и советская работа становится все более затруднительной. По их мнению, единственным выходом из создавшегося положения являлось изгнание казачьего населения за Терек и возврат всех исконных земель горцев своим прежним хозяевам. В местной партийной печати публиковались директивные материалы, в которых идеологическим кадрам предлагалось разъяснять массам важность исправления «вековой несправедливости» в земельном вопросе. В то же время звучали и здравые голоса отдельных коммунистов-горцев, ставивших под сомнение нигилистический подход к казачеству и необходимость дальнейшего существования самой Горреспублики как основной формы национально-государственного строительства на Северном Кавказе[8.]. 17 августа 1921 года в газете «Правда» была помещена корреспонденция видного деятеля партии К. С. Еремеева «С Кавказа». В ней резкой критике были подвергнуты публикации «Горской правды», убеждавшие в целесообразности выселения всего казачьего населения из Горреспублики. По мнению Еремеева, они разжигали «ту анархию, которая царит, например, на Сунженской линии и в Грозненском округе». В статье подчеркивалось, что укрепление нового строя в регионе нельзя начинать с уничтожения высокой земледельческой культуры казаков-хлеборобов. Уже имеющийся опыт искусственного перемещения населения оказался неудачным и «иного быть не может. Даже богатые и многоземельные горцы не умеют вести высококультурное хозяйство». Выступление «Правды» нанесло удар по амбициям отдельных горских руководителей, однако они продолжали отстаивать свои позиции. Т. Эльдарханов от имени ГорЦИКа заявил в Москву решительный протест. К. Бутаев опубликовал в «Горской правде» статью «Колонизаторство и освобождение», в которой в наиболее развернутом виде была изложена антиказачья платформа. В ней доказывалось, что «главной задачей парторганизаций и советских органов является ликвидация станиц, бывших со времен царизма военными лагерями колонизаторов, а казачество якобы представляет собой однородную контрреволюционную массу великорусских кулаков-хищников, разрушивших прекрасные поля горцев и обрекших их на вымирание»[9.]. По мнению К. Бутаева, нет и не было «русского национального вопроса», а есть казачий вопрос, который будет решен только после выселения оставшихся 48 тысяч казаков за Терек. Исходя из таких представлений, любые попытки как-то учесть их интересы объявлялись «колонизаторским уклоном», а статья в «Правде» квалифицировалась как создающая психологическую атмосферу для его развития в парторганизации Горреспублики. Руководители Горреспублики утверждали, что наиболее ярко и выпукло этот «уклон» проявился в деятельности Грозненского окружкома РКП (б). В течение весны – лета 1921 года видные его деятели – Рогачев, Кобозев, И. Косиор и другие – осуществляли политическое руководство общественно-экономической жизнью в духе выводов комиссии В. И. Невского. Изучив ситуацию в окружавших Грозный выселенных станицах сунженской линии и сделав вывод, что в ближайшее время руководство Чечисполкома не в состоянии обеспечить освоение этих земель переселенцами и решить проблему снабжения города продовольствием, руководители Грозного высказали мнение о возможности заселения части станиц рабочими, разрешения самовольно вернувшимся казакам вести зерновое хозяйство и выселения назад чеченского населения, не освоившего навыки ведения культурного хозяйства. Развивая эти положения, грозненские руководители пришли к мысли о необходимости выделения города и окружающих станиц из Горреспублики и образования самостоятельной губернии с подчинением непосредственно центру. Данное предложение обосновывалось экономической целесообразностью такой административной единицы, создающей благоприятные условия для развития нефтепромыслов и сельскохозяйственного производства сунженских станиц. Позиции Грозненского окружкома РКП (б) были диаметрально противоположны линии Горского областного комитета РКП (б) на всемерное укрепление Горреспублики, ликвидацию любых децентрализаторских тенденций, радикальное перераспределение земельного фонда между национальными округами без участия казачьего населения как чужеродного тела в национальном организме. На состоявшемся в сентябре 1921 года пленуме областного комитета РКП (б) был заслушан доклад Н. Носова «Об очередных задачах партии в связи с группировками и новым течением в Грозненской парторганизации». В нем выражалось мнение о политической нецелесообразности выделения Грозненской губернии, поскольку это резко сузило бы влияние пролетариата в регионе, не имевшем крупных пролетарских центров, и повлекло бы за собой невыполнение горскими массами, являвшимися после нефтяников основной «революционной базой» на Северном Кавказе, своего предназначения, а в итоге распад Горрреспублики[10.]. Правильно указав на недопустимость решать политические проблемы с чисто хозяйственных позиций, областной комитет допустил в своих оценках перегибы антиказачьего характера. На пленуме утверждалось, что в позициях грозненцев содержится «» подкоп под Орджоникидзе; в лице Рогачева и Кобозева рабочие нефтепромыслов «бросаются в объятия контрреволюционного казачества»[11.]. В качестве официального документа были приняты тезисы Носова «Горреспублика и политическое положение Грозного», в которых подчеркивалась необходимость разрешения политического противостояния, возникшего на основе аграрных проблем «по линии соприкосновения кулацких русских групп колонизаторов с середняцко-бедняцкой средой национальной деревни»[12.]. Их характерной особенностью была известная отстраненность от социально-классовой постановки проблем. Автор тезисов оперировал понятиями «национальная деревня», «интернациональный город», игнорируя термин «трудовое казачество». Фактическое отрицание перспектив развития казачьего округа в политическом и экономическом плане, прослеживающееся в тезисах, снизило позитивное значение этого документа. Обсуждение итогов пленума Горобласткома 24 сентября 1921 года в Грозненском окружкоме выявило два противоположных подхода. Большинство членов комитета категорически отвергали обвинения в колонизаторском уклоне и эсеровщине, заявив, что это – проявление склочной атмосферы в Горобласткоме[13.]. Меньшинство в лице Н. Ф. Гикало и Г. З. Ионисиани подчеркнули якобы мелкобуржуазный характер взглядов сторонников Рогачева и И. Косиора. Большинством голосов окружком РКП (б) принял решение обжаловать оценки Горобласткома в вышестоящих инстанциях. По его поручению начальник «Грознефти» И Косиор довел позицию грозненцев до Г. К. Орджоникидзе, который рекомендовал принять компромиссный вариант – оставить Грозный в составе Горреспублики, но перевести последнюю из подчинения Кавбюро ЦК РКП (б) в ведение Юго-Восточного бюро ЦК РКП (б)[14.]. Г. К. Орджоникидзе поддержал просьбу грозненцев о передаче одной из выселенных станиц городу для организации рабочего поселка. По его рекомендации Президиум ВЦИК принял соответствующее решение, однако вследствие резких протестов руководства Горреспублики оно так и не было реализовано. С декабря 1921 года политическое руководство партийной организации республики стало осуществлять Юго-Восточное бюро ЦК РКП (б). Благодаря усилиям краевого руководства был снят накал групповой борьбы, обвинения в «колонизаторском» уклоне, охарактеризованные А. С. Бубновым как «нетактичные»[15.], перестали употребляться в партийной печати и документах. Горские власти приняли меры по улучшению материального положения выселенных казаков из числа красных партизан за счет чрезвычайного налогового обложения оставшихся казаков бывшей Сунженской линии. Однако, отказавшись от представления о казачьем населении как об однородной контрреволюционной массе, руководители Горреспублики продолжали борьбу за перераспределение земельного фонда, не считаясь с интересами самих казаков. Новое земельное законодательство, зафиксированное в декретах ВЦИК от 1922 года подвело фундамент под справедливое решение земельной проблемы. Но ГорЦИК решительно возражал против закрепления земли за фактическими землепользователями, опасаясь официального оформления прав казаков на обрабатываемую ими землю[16.]. Исходным в его позиции было утверждение, что для ведения рентабельного смешанного животноводческо-полеводческого хозяйства в условиях гор необходимо не менее 50 десятин на семью. Председатель СНК С. Мансуров также утверждал, что феодально-родовые пережитки среди горцев незначительны и поэтому необходимо развивать в аулах революционные преобразования в рамках единой многонациональной горской автономии[17.]. В силу этих причин руководство республики заняло позицию неприятия тенденции к образованию национальных автономий, включая автономный Сунженский округ, всячески препятствовало образованию Кабардинской и других автономных областей, стремилось ограничить права и юрисдикцию его исполкома. Так ГорЦИК настоял на том, чтобы последнему подчинялись только непосредственно прилегающие к станице Слепцовской населенные пункты, а остальные – переданы национальным округам. В августе 1922 года Горобласком РКП (б) создал комиссию во главе с М. М. Кирисенко для окончательного решения вопроса о существовании казачьего округа[18.]. Она рассмотрела три варианта решения проблемы: 1) присоединение к Грозному; 2) функционирование в составе ГАССР в качестве самостоятельной единицы; 3) выселение всех станиц за пределы республики[19.]. Комиссия стремилась учесть мнение всех заинтересованных сторон. Беспартийная конференция населения Сунженского округа после доклада М. М. Кирисенко по этому вопросу высказалась за функционирование округа в составе ГАССР в качестве автономной единицы с выравниванием границ за счет «обмена» Петропавловской казачьей волости Чеченской области на выселение станицы[20.]. Несмотря на рациональность этого варианта, правительство Горреспублики не поддержало его и вплоть до ликвидации ГАССР в середине 1924 года сохранялось неудовлетворявшее все стороны положение и, как следствие, разногласия. Данная ситуация объективно активизировала антиказачьи действия со стороны рядовых горцев. В этот период увеличилось количество самочинных захватов горцами земельных участков, похищение скота и других акций, вызывавших у казачьего населения негативные эмоции и побуждавших на открытые действия. Сунженский окружком РКП (б) отмечал, что подобные явления приняли «повальную форму»: сначала производился самозахват земли со стороны Чечни в районе станиц Слепцовской, Терской, со стороны Ингушетии в районе Ассиновской, Нестеровской, Карабулакской, Вознесенской, а впоследствии они санкционировались правительством ГАССР. Со всеми случаями нарушения положения о землеустройстве приходилось мириться, так как руководству округа указывалось, что это делается для «изжития вражды между горцами и казаками»[21.]. Постановка же вопроса об экономической нецелесообразности отвода горцам земель, которые они неспособны были освоить, рассматривалась как великодержавный уклон. Как с горечью заметил секретарь окружкома РКП (б) Сухов, практикуемый способ разрешения национальных и земельных споров «ведет не к улучшению взаимоотношений, а к углублению розни горцев и казаков. Горцы выживают казаков «тихой сапой»[22.]. Политика руководства ГАССР в казачьем вопросе не отвечала подлинным интересам и самих горцев. В мае 1923 года во время своего пребывания на Северном Кавказе председатель ВЦИК М. И. Калинин обратил внимание на несовместимость классовой природы советского государства и требований огульного выселения казачества. Выступая в селении Урус-Мартан, он подчеркнул, что горцы в земельном вопросе «смотрят не туда, куда следует», «мы строим не государство ингушей или государство русских – мы строим государство трудящихся»[23.]. Горская республика была упразднена в связи с волеизъявлением народностей, входивших в ее состав, декретом ВЦИК от 7 июля 1924 года. В результате были образованы автономные национальные области осетинского и ингушского народов, а также самостоятельный Сунженский (казачий) округ. К этому времени последний стал очагом культурного земледелия в горских районах. Как подчеркивало краевое управление по землеустройству, хозяйства сунженских казаков выгодно отличались от других по производительности, хотя находились в одинаковых естественных и экономических условиях[24.]. Благодаря усилиям партийных и советских органов округа развивалось межселенное и внутриселенное землеустройство, кооперирование населения. Этот опыт привлек внимание Северо-Кавказского краевого комитета партии, заслушавшего доклады секретаря окружкома Сухова и секретаря партячейки станицы Ассиновской Малова и одобрившего их деятельность по вовлечению трудового казачьего населения в советское строительство. Секретариат крайкома отметил «удачный опыт организации тракторного товарищества с участием коммунистов» и рекомендовал его к широкому распространению[25.]. Особое внимание было обращено на необходимость скорейшего разрешения земельных и иных споров с национальными областями, стимулирование сближения пограничных чеченских и ингушских селений. Принятое в октябре 1924 года постановление крайкома по вопросу межнациональных столкновений на Сунже[26.], итоги поездки на Терек первого секретаря крайкома А. И. Микояна, выводы комиссии во главе с помощником полномочного представителя ОГПУ по Северному Кавказу Мироновым [27.] явились основой для поисков новых путей решения казачьей проблемы на Тереке. Решения апрельского 1925 года Пленума ЦК РКП (б), V пленума Северо-Кавказского райкома РКП (б) ознаменовали новый этап в вопросе вовлечения трудового казачества в социалистическое строительство. Новые подходы – политическое доверие, уважение к казачьим традициям, учет экономических интересов трудовых казаков – позволили закрепить наметившуюся в конце 1924 года тенденцию к снятию остроты межнациональных трений, понижению уровня бандитизма. Этому способствовала деятельность Сунженских окружкома ВКП (б) и исполкома Совета по налаживанию добрососедских отношений с соседними национальными областями, искоренению сословной и национальной розни, оказанию материальной помощи вернувшимся в округ 5 тысячам выселенцам и проведению с ними идейно- воспитательной работы с целью пресечения актов мести по отношению к горскому населению. Опыт функционирования округа убедил крайком ВКП (б) в необходимости создания соответствующих формирований во всех национальных областях, где имелось компактно проживающее казачье население. В ходе административно-хозяйственного районирования Северного Кавказа на территории Северной Осетии был создан Ардонский и Кабардино-Балкарский – Казачий, в Карачае и Черкессии – Зеленчукский и Баталпашинский округа[28.]. А. И. Микоян отмечал, что эта реформа сузила плоскость возможных межнациональных трений. Учитывая трудности, с которыми столкнулся Сунженский округ вследствие малочисленности населения, отсутствия промышленности и внутреннего рынка сбыта сельхозпродукции и др., новым казачьим округам была представлена не полная, а частичная автономия на правах районов, что позволило непосредственно включить их экономику в систему хозяйственных связей внутри национальной области и тем самым упрочить интернациональные отношения. По мере угасания чувства национальных обид, осознания массами исторической общности судеб живущих рядом народов создавались условия для ликвидации русских (казачьих) автономий в границах национальных областей Северного Кавказа[29.]. Приказ ГорЦИКа от 25 марта 1922 года закрепил следующее земельное распределение: Высланы станицы Образованы аулы Территория включена в Сунженская Ахки-Юрт Назрановский округ Воронцово-Дашковская Таузен-Юрт Назрановский округ Тарская Ангушт Назрановский округ Тарский хутор Шолхи Назрановский округ Фельдмаршальская Алхасте Чеченский округ Михайловская Асланбек Чеченский округ Самашкинская Самашки Чеченский округ Романовская Закан-Юрт Чеченский округ Ермоловская Алхан-Юрт Чеченский округ Кохановская разрушена Следует заметить, что репрессивные меры против казаков создали неблагоприятную ситуацию для региона – значительно снизилось производство сельхозпродукции. Горцы, в целом мало приспособленные к земледелию, три года не заселяли пустующие станицы и не возделывали поля. Начиная с 1918 года, было разорено и выселено 11 станиц, имевших в общем 6661 двор с надворными постройками, обсаженными усадьбами, располагавшими различным инвентарем, садами и посевами на полях. Вселилось же за это время 750 хозяйств чеченцев и ингушей. Огульное выселение станиц привело к дальнейшему обострению ситуации в бывшей Терской области. Спонтанное выселение казачьего населения и брошенное на самотек заселение станиц горцами обусловили негативные последствия этой акции, которая сказывалась на протяжении целого десятилетия вплоть до 30-х годов. Во-первых, горцы заселили только часть станиц. При этом они, как правило, стремились не к освоению земель, а к личному обогащению, перевозя доставшееся имущество в аулы, разрушая дома и усадьбы. Грозненский окружной комитет РКП(б) сообщал, что «озимые хлеба, посеянные казаками на землях выселенных станиц в количестве от 14 до 18 тысяч десятин, находятся под угрозой гибели, что может привести к потерям более 200 тысяч пудов хлеба». Во-вторых, обострение межнациональных отношений создавало почву для массового уголовного бандитизма. Реакционные горские элементы провоцировали свои народы на грабительские нападения, занимались антиказачьей пропагандой. Руководитель Чеченского ревкома Т. Эльдарханов не предпринимал решительных действий по пресечению набегов, допустив целый ряд просчетов, определенных Горским областным комитетом партии как «националистический уклон». Примечания и сноски: 1. Гражданская война и военная интервенция в СССР. (Энциклопедия).- М., 1983, с. 154. 2. РГАСПИ, ф. 64, оп. 1, д. 247, л. 109, 110, 111. 3. Кислицин С. А., Перехов Я. А. Северо-Кавказская партийная организация в борьбе за решение казачьего вопроса на Тереке в первой половине 20-х годов. /Известия Северо-Кавказского научного центра высшей школы. Общественные науки. № 1. Ростов-на-Дону: Ростовский университет, 1989, с. 106. 4. Там же, с. 107. 5. ЦГА РСО-А, ф. 41, оп. 1, д. 69, л. 8. 6. ЦГА РСО-А, ф. 96, оп. 1, д. 3, л. 2. 7. ЦГА РСО-А, ф. 96, оп. 1, д. 88, л. 29. 8. Кислицин С. А., Перехов Я. А. Указ соч., с. 107-108. 9. Там же, с. 108. 10. Там же, с. 109. 11. Там же, с. 109. 12. Там же, с. 109. 13. Там же, с. 109. 14. Там же, с. 109. 15. Там же, с. 109. 16. ЦГА РСО-А, ф. 41, оп. 1, д. 154, лл. 32, 50. 17. ЦГА РСО-А, ф. 41, оп. 1, д. 44, лл. 29, 31, 98. 18. ЦГА РСО-А, ф. 41, оп. 1, д. 176, л. 72. 19. ЦГА РСО-А, ф. 41, оп. 1, д. 176, л. 11. 20. ЦГА РСО-А, ф. 41, оп. 1, д. 176, л. 11, 11 об. 21. Кислицин С. А., Перехов Я. А. Указ соч., с. 110. 22. Там же с. 110-111. 23. Калинин М. И. За эти годы. – М., 1926, с. 118. 24. См.: Природные условия Северо-Кавказского края и организация крестьянского хозяйства. –Ростов-на-Дону, 1925. Т. 1, с. 90. 25. Кислицин С. А., Перехов Я. А. Указ соч., с. 111. 26. Центр документации новейшей истории Ростовской области (ЦДНИРО), ф. 7, оп. 1, д. 5, л. 34. 27. ЦДНИРО, ф. 7, оп. 1, д. 46, лл. 15-19. 28. См.: Нечипурнова Н. Партийное руководство опытным административно-хозяйственным районированием Северного Кавказа. – Орджоникидзе, 1968, с. 152-153. 29. См.: революция и горец, 1929. № 1, с. 20-21. Кандидат исторических наук Эдуард Бурда
Категория: Мои статьи \| Добавил: eduardburda (11.04.2020)
Просмотров: 23096 \| Рейтинг: 5.0/2

Всего комментариев: 0