| Главная » Статьи » Мои статьи |
Терские казаки в эпоху Великих реформ Часть 2
| Терские казаки в эпоху Великих реформ Часть 2 Грянувшая в 1877 году русско-турецкая война, конечно, не могла обойти стороной кавказские казачьи войска. Терскому казачеству, как ближайшему к границе с Турцией, был сразу же зачитан приказ о призыве в армию. Через две недели кроме полков первой очереди под ружье было поставлено и пять полков второй очереди. Немного спустя вызваны на службу и казаки третьей очереди, вместе с которыми Терское войско выставило против неприятеля: 1 сотню Собственного Его Императорского Величества конвоя, 15 конных полков и 2 конные батареи. В боевых же действиях в Закавказье и за Дунаем участвовало лишь 8 конных полков, сотня Собственного Его Императорского Величества конвоя и конная батарея Терского казачьего войска[14].  Так, в Дунайской армии под командованием Великого князя Николая Николаевича (старшего) особо отличились Терская сотня Собственного Его Императорского Величества конвоя и 1-й Владикавказский казачий полк, Эти подразделения покрыли себя неувядаемой славой. Находясь в непрерывных боях под Градешти, Самовидом, Плевною, Ловчею, Горным – Дубняком и Телишем, при переходе через Балканы и в преследовании обращенной в бегство турецкой армии терские казаки проявили чудеса героизма. На Закавказском театре военных действий, под командованием Великого князя Михаила Николаевича воевало 7 конных Терских казачьих полков и конная батарея Терского войска. Следует также отметить и то, что в составе Закавказской армии бок об бок с казаками сражались и конно-иррегулярные полки, набранные из представителей северокавказских народов: Кабардино-Кумыкский, Чеченский и два Дагестанских полка. Славные подвиги Терских казаков в Закавказской кампании были отмечены в боях: у Бегли Ахмета – 17 мая 1877 года, у Аравартана - 3 июня, у Даяря – 9 июня, у Суботана – 6 июля, под Ягнами – 20 сентября, у Хаджи-Хамиля и Базарджина – 2 октября, на Аладжинских высотах – 3 октября, у Деве-Бойну – 23 октября и при взятии Карса – 6 ноября 1877 года[14]. Между тем вслед за объявлением Турции войны в Терской области начались волнения в нагорной части Чечни и Дагестана. Мятежники под влиянием агитации турецких эмиссаров подняли восстание, избрали своим имамом некоего Али-бека и двинулись в плоскостную часть Чечни, с целью поднять восстание и там. Однако быстрые и решительные действия дислоцированных в Терской области войск под командованием генералов Свистунова (начальник области) и Смекалова, остановили движение мятежников в самом начале. Так, 22 апреля 1877 года мятежники были разбиты близ аула Маюртуп, а 28 апреля – около аула Шали. К сентябрю 1877 года волнения в Чечне было подавлено, в Дагестане выступления продолжались до наступления зимы. Вызванная этими волнениями потребность в вооруженных силах принудило мобилизовать третьеочередные полки Терского Войска и пустить их в дело борьбы с восстанием в Чечне и Дагестане. Казаки занимали кордонные линии и посотенно были распределены по разным отрядам. Таким образом, русско-турецкая война повлекла за собой чрезвычайнее напряжение сил Терского войска, которое с честью вышло из тяжелого испытания. Русско-турецкая война и восстание в Чечне и Дагестане окончательно убедило правительство Александра II в необходимости сохранения казачества как военного сословия. Еще за несколько лет до русско-турецкой войны в 1874 году было принято «Положение о военной службе казаков Донского войска», а в 1875 году утвержден «Особый устав о воинской повинности Донского войска». Подобные положения были приняты позднее и для других казачьих войск, в том числе и для Терского казачьего войска в 1882 году. По новому правилу казак начинал службу с 18-ти лет и три года находился в «приготовительном» разряде, затем четыре года нес строевую службу. С 25-ти до 33-х лет казак находился на «льготе», то есть жил дома, но проходил лагерные сборы, а после этого, до 38-ми лет пребывал в запасе[9]. В «Особом Уставе о воинской повинности Донского войска» законодательно закреплялись за казачьим обществом обязательства социального призрения. Так, в соответствии с главой 4 Устава, казаку, получившему увечья во время учебных сборов, полагалась ежемесячная пенсия от войска в сумме 3-х рублей, а если же увечье привело к полной утрате дееспособности, на содержание казака выделялось 6 рублей. Кроме этого, призрению подлежали семьи казаков, призванных в военное время на действительную службу, а так же семьи убитых, без вести пропавших и умерших от ран. При этом оговаривалось, что «тем обществам, которые не в состоянии будут своими средствами обеспечить нуждающиеся семейства, выдается необходимое пособие от казны»[12]. С 1875 года было отменено положение, разрешающее родственникам меняться очередями на службу или нанимать кого-либо вместо себя. Воинской повинности подлежало все казачье население Российской империи, кроме священнослужителей[11]. Кроме обязанности снаряжаться на военную службу за свой счет, в пореформенный период у казаков Терека сохранялись и все те повинности, что возлагались на них ранее: подводная, почтовая, паромная, и другие. Казаки не платили подушную подать, но вносили земский и мирской налоги – по 93 копейки на одно хозяйство в год[13]. В 1870 году претерпело изменение и гражданское устройство Терской области. Появились губернские учреждения, а в состав области вошли не только земли Терского казачьего войска, но и земли крестьян и горских округов. Должность начальника области была соединена с должностью наказного атамана Терского казачьего войска[14]. В том же 1870 году было принято «Положение об общественном управлении в казачьих войсках». Правительство Александра II, таким образом, уравняло систему управления в казачьих станицах по всей России без учета исторических и региональных особенностей. Распорядительную и исполнительную власть в станице осуществляли станичный сход, атаман, правление и станичный суд. Полномочия этих органов были сопоставимы с полномочиями существующих органов управления сельской общины в других регионах России[16]. При этом следует отметить, что «реформирование внутренней казачьей жизни проводилась с учетом старых традиций самоуправления, в основе которых лежали нормы обычного права, но и, в то же время, станичное управление было регламентировано с учетом общегосударственных правил организации сельской общины»[18]. Согласно «Положению 1870 года» значительно расширялись права станичных атаманов. Они самостоятельно формировали станичный бюджет, и с этой целью могли устанавливать новые налоги и увеличивать старые, без утверждения изменения в законодательном порядке. К прямым обязанностям станичных атаманов относились вопросы благоустройства, а так же задержание бродяг, преследования преступников и распоряжение при чрезвычайных ситуациях[17]. При этом обо всех своих решениях и действиях станичный атаман обязан был докладывать атаману отдела. В случае «неисправного исправления им должностей или замеченных с его стороны беспорядков и злоупотреблений» он мог быть отстранен от должности как Войсковым атаманом, так и начальником отдела. В этот период станичные общества наделялись и правами юридического лица, что давало им возможность получать ссуды из войскового капитала. При этом казачья община имела лишь власть в вопросах внутрихозяйственного устройства. Она устанавливала систему полеводства, время сельскохозяйственных работ, порядок пользования пастбищами, лесами и другими угодьями[13]. Однако, функционирование норм обычного права в области казачьего общественного самоуправления хотя и продолжалось, но уже в измененном виде и под жестким контролем властей. Усиление государственного бюрократического давления сковывало инициативу казачества, которое, по словам современника, все меньшее число вопросов могло решать самостоятельно, а все надежды возлагало на начальство, от которого получало жалование, льготы[15]. Начальником Терской области Михаилом Тариеловичем Лорис-Меликовым были предприняты меры по развитию на вверенной ему территории промышленного производства. В период с 1863 по 1875 год здесь открылось более 200 предприятий, на которых трудилось около 4 000 рабочих. Предприятия производили продукции на 1 миллион 300 тысяч рублей в год[7], однако преобладающей сферой производства по-прежнему оставалось сельское хозяйство. В 1869 году было утверждено «Положение о поземельном устройстве в казачьих войсках», в котором законодательно закреплялось право общинного землевладения. По этому Положению казаки не получали права собственности на землю, что способствовало сохранению системы круговой поруки, а значит, и сохранению казачьей общины. В то же время, терцы получили возможность распоряжаться своим наделом по собственному усмотрению, в том числе, и сдавали в аренду. Все войсковые земли разделялись на три категории: на отвод станицам, на офицерские и чиновничьи наделы, и на земли войскового запаса. При этом станичные земли оставались в общественной собственности, а офицерские наделы являлись частной собственностью с правом продажи их в посторонние руки[10].  По «Положению о поземельном устройстве в казачьих войсках» земельный пай в размере 30-ти десятин выделялся казаку, достигшему 17-ти лет и обязанному отбывать воинскую повинность, но в разных станицах средний душевой надел не был одинаковым и значительно отличался друг от друга по площади. Так средний надел в Сунженском отделе составлял 9,5 десятин (по отдельным станицам от 8,2 десятин в станице Архонской до 13, 8 в станице Ассинской), в Кизлярском отделе наибольший надел составлял 24,7 десятин (по отдельным станицам от 10,9 в станице Грозненской до 44,0 в станице Щедринской)[10]. Несмотря на правовую регламентацию, при распределении земель действовали и нормы обычного права, особенно в тех случаях, когда казачья община брала на себя социальные функции. Так в станицах Бороздиновской и Дубовской нарезался пай на каждого родившегося мальчика, во всех станицах полпая давали вдовам, а кое-где выделяли участки сиротам и семьям, в которых было много девочек. Продолжала действовать и такая известная в старину форма землевладения, как вольная заимка. Самостоятельно окультуренные казачьими семьями участки земли не подлежали юридическому оформлению, но могли передаваться по наследству и продаваться внутри общины[16]. Нередко казаки, не имея возможности обрабатывать землю самостоятельно, сдавали ее в аренду, но не более чем на один год. При этом казачья община осуществляла функции надзора за правильным использованием казаком полученных денежных средств. В случае, если казак, получив пай, не обрабатывал его, а сдавал в аренду, и вырученные деньги истратил не по назначению, станичное правление «за неисправный выход на службу» на основании «Положения об общественном управлении в казачьих войсках» имело право применить к такому казаку следующие меры: а) распоряжаться доходами с принадлежащего этому казаку недвижимого имущества; б) отдавать его в посторонние заработки и распоряжаться заработанными им суммами; в) назначать к ним опекунов; г) продавать движимое и недвижимое имущество; д) лишать на известный срок права распоряжаться поземельным паем. Наиболее распространенной формой наказания таких «нерадивых» казаков была их отдача в работники к зажиточным казакам или «иногородним»[10]. В связи с окончанием Кавказской войны и последующим «значительным сокращением срока службы, казаки получили широкие возможности для развития зернового хозяйства, но по-прежнему земледелие в терских станицах развивалось крайне медленно»[10]. Внедрение агротехнических новаций, призванных значительно повысить рентабельность казачьего хозяйства, зачастую встречало сопротивление со стороны казаков. Попытавшись обособиться в рамках замкнутой общины, терцы воспринимали все происходящее извне в качестве угрозы существования их особости и обособленности от всего остального мира, не похожего, как считали казаки, на их мир, и враждебный ему. Так, ссылаясь на традиции прошлого, в некоторых станицах Терского войска по-старинке продолжали использовать тяжелый малороссийский плуг, в который запрягали 5 пар волов, отказываясь применять усовершенствованный и более легкий самарский плуг[18]. Прекращение боевых действий в связи с окончанием Кавказской войны и мирное хозяйствование благоприятно сказывалось на благосостоянии казачьих семей и, как следствие этому, в станицах с 1878 по 1914 год численность населения за счет естественного прироста увеличилась вдвое[10]. Офицерские и чиновничьи земли выделялись вместо существовавшей прежде денежной пенсии, выделяемой при выходе в отставку. К 1889 году частнособственническая земля в Терском казачьем войске составляла 119 673 десятины (из общего количества 1 939 344 десятин войсковой земли)[10]. К концу XIX века такой земли насчитывалось уже 135 000 десятин, но в большинстве своем она не обрабатывалась новыми землевладельцами, а сдавалась в аренду[16]. С настороженностью и даже ропотом встречали казаки некоторые другие новации, которые вплотную затрагивали их интересы и, в первую очередь, земельные и имущественные. При отмене крепостного права в 1861 году только на территории Земли Войска Донского получили свободу около 300 тысяч крестьян, бывших до этого в собственности донских помещиков, с выделением им наделов из расчета 4 десятины на душу[3]. В 1869 году вышел закон, по которому крестьянам из других регионов России было разрешено приобретать собственность на казачьих землях. Таким образом, количество так называемых «иногородних» только на территории Терского казачьего войска увеличилось с 4 978 человек в 1860 году до 46 360 оседлых и 57 597 не имеющих оседлости человек в 1897 году[10]. К 1914 году количество переселенцев составило 521 240 человек[13]. Еще одним нововведением, не прижившимся в казачьей среде, явилось земство. В 1876 году эта форма территориального управления была введена на Дону, но казаки настаивали на замене земских представительных учреждений традиционными войсковыми Кругами. Круги восстановлены не были, но земства упразднены постановлением Государственного Совета 4 марта 1882 года[11]. В 1866 году не состоящие в служилом разряде казаки получили право выписываться из станичных обществ и проживать в любой части Российской империи. Тем же указом разрешалось станичным обществам принимать по необходимости в свою среду приписных казаков[5]. Иллюстрацией к этому может служить «Дело о зачислении Середки Ивана и Дворецкого Корнея в Войсковое сословие Терского казачьего войска с переселением их в станицу Пришибскую, Нальчикского округа» за 1883 год[14]. С 1870 года, согласно «Положения», право участвовать в станичных сходах давалось и иногородним, но только по вопросам, которые их непосредственно касались[16]. Таким образом, правительство, с одной стороны, пыталось расширить права податного сословия и дать определенную свободу миграционным процессам, без которых невозможно было строить планы на успешное развитие промышленных отраслей экономики, но с другой стороны старалось создать более замкнутую систему казачьей жизни, как гарантии сохранения дешевой военной силы, обладающей устоявшейся воинской традицией.  В царствование Александра II было продолжено строительство Терских казачьих станиц. Так, были построены станицы – Петропавловская, Горячеисточненская, Барятинская, Ильинская, Кохановская, Лысогорская, Воронцово-Дашковская, большинство из них расположились по Сунженской линии[19]. Переселенческая политика в отношении казаков на Северном Кавказе, характерная в предыдущий период, практически закончилась. Последнее большое пополнение Кубанского и Терского казачьих войск производилось в мае 1862 года. Тогда на Кавказ было переселено 1200 семей донских казаков, 2000 семей государственных крестьян и 600 человек отставных солдат[20]. В этот период определились основные культурно-этнические группы терских казаков: кизляро-гребенская (старейшая на Кавказе), хоперско-волжско-моздокская (потомки донских казаков), малороссийская, горская (осетинско-кабардинская) и крестьянско-солдатская. Сунженская группа в этот период только начала формироваться, и в данном случае казаков передовой линии объединяла не родственность происхождения, но общность совместного освоения новой территории и нелегкой службы в непосредственном соприкосновении с непокорным противником[18]. Окончание Кавказской войны и начало пореформенного периода привели к серьезному духовному перелому в казачьей среде на Тереке, особенно в станицах с традиционно старообрядческим населением. Переход от состояния тоталитарной милитаризованности казачьей жизни к состоянию, связанному с возможностью и необходимостью заниматься мирным трудом, нередко ассоциировался у казаков с концом света вообще[16]. В 60-х годах XIX века произошло присоединение церквей Кавказской линии к Кавказской епархии, общее количество православных приходов достигло 400. Приоритетным для духовенства епархии оставались вопросы миссионерской деятельности и просвещения. В 1866 году значительно окрепли в финансовом отношении духовно-учебные заведения – им было назначено пособие из государственного казначейства[21]. В 1875 году трудами преосвященного Германа было собрано 30 тысяч рублей, необходимых для открытия епархиального женского училища. Уже в первый год в двух классах училища обучалось 48 девочек. На учреждение стипендий для сирот духовного звания преосвященный Герман пожертвовал 2 500 рублей[21]. Примечательно, что в этот период церковь заняла очень активную позицию в вопросах организации социально значимых мероприятий. Священники собирали средства, которые направлялись для Мариинского попечительства, для призрения слепых, для сирот и попечителей, для бедных духовного звания, для лечения душевнобольных, для слепых, глухих, для семей убитых и умерших от ран в войнах, для обществ попечения о больных и раненых[16]. К 1875 году в Кавказской епархии насчитывалось уже 425 церквей, из них в Терской области – 77. значительно повысился образовательный уровень духовенства – из 535 священников уже 450 имели богословское образование, окончив полный курс семинарии[21]. Казаки-старообрядцы, как и в предыдущий период, осуществляли обучение детей самостоятельно, при этом следует учесть, что грамотных казаков среди них было намного больше, чем в станицах с православным населением. Центрами обучения являлись скиты и старообрядческие церковно-приходские школы. Например, в станице Новогладковской в 70-х годах XIX века детей учили грамоте 4 домашних учителя[16]. Несмотря на негласное сопротивление со стороны казачьей патриархально-консервативной среды, в период реформ Александра II правительством были сделаны первые серьезные попытки по привнесению в социальную сферу казачьей жизни элементов государственного регулирования. Так в начале 60-х годов XIX века М. Т. Лорис-Меликовым во всех крупных населенных пунктах Терской области было открыто несколько десятков училищ низшего разряда и элементарных школ. Так согласно статистических данных в 1866 году в станицах 2-го Владикавказского казачьего полка училось: в станице Тарская – 24 учащихся, в Камбилеевской – 16, в Аки-Юртовской – 15, в Алкунской – 16, в Галашевской – 22, в станице Фельдмаршальской ни школы, ни учеников не было[22]. К 1875 году численность учащихся достигла 4 000 человек, из них половина принадлежала казачьему сословию, учебных заведений насчитывалось более 300. в этот период было положено начало женскому образованию. В связи с развитием образовательной системы появилась необходимость в учреждении должности инспектора народных училищ[7]. Следует учесть, что основная нагрузка по содержанию станичных школ ложилась на плечи казачьего общества и все школьные расходы покрывались из общественных станичных касс и, в связи с этим, уровень образовательного процесса в разных учебных заведениях Терской области не был одинаковым. Общее состояние грамотности на 1878 год среди казаков была очень низкая и едва составляла 9,02%. Особенно мало грамотных было среди женщин: из 10 552 казачек взятых выборочно по 11-ти станицам Терского казачьего войска в 1878 году грамотных было 116 человек, то есть 1,1%[22]. В дальнейшем казачья военная администрация принимает ряд мер по увеличению грамотности: увеличивается ассигнования на открытие прогимназий, духовных, городских училищ, начальных станичных и церковно-приходских школ. «В отдельных станицах открывались так называемые «воскресные» школы и школы для взрослых, которые должны были дать казакам хотя бы низшее образование»[10]. Воспитательная функция школ в этот период была незначительной, и семья продолжала играть основную роль в процессе формирования личности, как элемента сугубо общественного, являющегося, в первую очередь, составной частью воинской корпорации. При этом отсутствие непосредственной военной опасности, которой подвергались терские казаки во время Кавказской войны, ни в коей мере не повлияло на уровень военной подготовки казачьей молодежи и, как следствие этого, высокие боевые качества терских полков по-прежнему оставались очень высокими. Казачье общество по-прежнему брало на себя функции регулирования и формирования основных принципов построения станичного микросоциума, основанного на сложившихся за века напряженной приграничной жизни стереотипах поведения и мышления. Нормы обычного права нередко главенствовали в оценке казаками тех или иных проявлений частной и общественной жизни. Правительство Александра II учитывало этот фактор и, модернизируя российское общество и нивелируя сословные границы, очень осторожно подходило к реформированию внутристаничного управления, принимая законодательные акты относительно казачьего общественного устройства с учетом исторически сложившихся традиций[18]. Развитие гражданских начал не могло не сказаться на боевых качествах казаков. Уже в ходе реформ наиболее дальновидные государственные деятели предупреждали о возможном исчезновении казачества как военной силы. Так, начальник Главного Управления казачьих войск генерал-лейтенант Карлгоф отмечал, что с введением новых реформ казачество постепенно усвоит гражданские начала и станет отличаться от остального населения только способом отбывания воинской повинности – что-то вроде милицейской службы. Необходимо опасаться растворения казачества в гражданском быту. Если правительство заинтересованно в казачестве как военной силе, то ему «…должно будет употребить некоторые усилия для сохранения от всепоглощающего влияния гражданственности». Примерно в таком же духе высказывался М. Т. Лорис-Меликов, указывая, что «период открытой борьбы, создавшей славу казачества и давший пищу одному из главнейших элементов, из которых сложились казачьи войска, духу молодечества, отваги и предприимчивости – миновал, явились иные требования, поставляющие преграды развитию присущих казачеству военных стремлений». Необходимость «усилий» по сохранению военной силы казачества возникла довольно скоро. Кандидат исторических наук Эдуард Бурда иллюстрации: 1. Терские казаки на привале во время Русско-турецкой войны 1877-1878 гг. 2. Казаки Собственного Его Императорского конвоя во время Русско-Турецкой войны 1877-1878 гг. 3. Начальник штаба Донского казачьего войска, генерал-лейтенант А. М. Дондуков-Корсаков | |
| Просмотров: 31362 | |
| Всего комментариев: 0 | |
Copyright КАЗАЧЕСТВО СЕВЕРНОГО КАВКАЗА © 2024 Все права защищены. При использовании материалов сайта
ссылка на источник обязательна. Администрация не несет ответственности за мнения, высказанные в комментариях читателей. 