КАЗАЧЕСТВО СЕВЕРНОГО КАВКАЗА
Разделы
Категории раздела
Мои статьи [423]
Помощь сайту
Поиск
Наши ресурсы
  • Мы в Одноклассниках
  • Мы ВКонтакте
    • Вход на сайт

    Главная » Статьи » Мои статьи
    Терское казачество во время Кавказской войны Часть 2
    Терское казачество во время Кавказской войны
    Часть 2

    Военное устройство Кавказского линейного казачьего войска и его военная сила заключалась в первую очередь в выставлявшихся им 17 конных полках, представлявших собой ударный кулак, который мог решить по тем временам сложные и ответственные задачи. Каждый полк составлял свой территориальный округ, а станицы в округе делились на сотни. Делалось это для того, что бы каждый казак во фронте чувствовал стремя того же товарища, плетень которого граничил с его двором в станице. Тем самым соблюдалась взаимопомощь во время боевых действий, рассчитанная на то, что соседи или родственники будут действовать более согласованно. Этот способ формирования казачьих войск вел свое начало из Малороссии, и правительство просто применило его для комплектования новых казачьих войск. Сами же полки были распределены на бригады, счет которых шел от Кубани к Тереку. Всего после распределения получилось 8 бригад. 1-ю бригаду составили 1-й и 2-й Кавказские полки, 2-ю – 1, 2, и 3-й Лабинские, 3-ю – 1-й и 2-й Кубанские, 4-ю – 1-й и 2-й Ставропольские, 5-ю – 1-й и 2-й Хоперские, 6-ю – 1-й и 2-й Волжские, 7-ю – Горский и Владикавказский, 8-ю – Моздокский, Гребенской и Кизлярский. Позднее из 1-го и 2-го Снженских полков была образована особая бригада[16].
    Полковые штаб-квартиры располагались в станицах: Архангельской – 1-го Кавказского полка, Ладожской – 2-го Кавказского, Воздвиженской – 1-го Лабинского, Вознесенской – 2-го Лабинского, Новоалександровской – 1-го Кубанского, Григориполисской – 2-го Кубанского, Михайловской – 1-го Ставропольского, Николаевской – 2-го Ставропольского, Калиновской – 1-го Хоперского, Баталпашинской – 2-го Хоперского, Александрийской – 1-го Волжского, Есентукской – 2-го Волжского, Прохладненской – Горского, Ардонской – Владикавказского, Голюгаевской – Моздокского, Червленной – Гребенского, и в Каргалинской – Кизлярского. Бригадные штаб-квартиры дислоцировались также в станицах: 1-й – Усть-Лабинской, 2-й – Воздвиженской, 3-й – Прочноокопской, 4-й – Николаевской, 5-й – Суворовской, 6-й – Ессентукской, 7-й – Прохладненской, 8-й – Червленной[16].
    Бригадные и полковые командиры назначались Высочайшими приказами из Санкт-Петербурга. На эти должности, как правило, назначали штаб-офицеров регулярных войск. Должности штаб- и обер-офицеров в полках занимали в основном офицеры из казаков.
    Порядок и организация всей службы казаков в Кавказском линейном казачьем войске основывалась на строгом соблюдении неоспоримого принципа уравнительности. Это обеспечивалось соблюдением ряда правил. При одном или двух сыновьях на действительной службе казак не наряжался на службу, пока один из них не возвращался со службы. Это правило распространялось и на 2-3 нераздельно живших братьев. Один из них всегда находился дома и вел хозяйство. Командование Кавказским линейным войском стремилось исключить оскудение отдельно живших казаков. С этой целью в список очереди под одним номером заносились два отдельно живущих казака, которые несли службу пополам, т.е. каждый из них находился на ней вдвое меньше остальных казаков. Но если казак отделялся от семьи без разрешения войскового начальства, он терял право на пользование таким преимуществом. Наем на службу и замена на ней одного другим запрещались. Исключение допускалось, если отец шел на службу вместо сына, а сын вместо отца. Замена друг друга разрешалась также родными братьями, но если подменявшие находились еще в служилом возрасте, а не отставные и не малолетки. Без очереди казаки и урядники назначались на службу только по приговорам военного суда за совершенное преступление, а также за пьянство, грубость и другие проступки по усмотрению наказного атамана. В таких случаях урядники лишались своих званий. Но полковым и станичным начальникам запрещалось всякое вмешательство в распределение и произвольное изменение очереди в списках. Служилый казак заранее знал, под каким номером он зачислен в список и за кем из товарищей идет на службу[16].
    По «Положению» срок службы в Кавказском линейном казачьем войске определялся в 25 лет, но в реальности он был практически пожизненным. Сохранились сведения о 82-летнем уряднике станицы Екатериноградской Кузьме Пастухове, подавшем прошение Николаю I во время его визита на Кавказ в 1837 году с жалобой на начальство, которое направляло его не только на внутреннюю, но и на кордонную службу, а также угрожало телесными наказаниями[14].
    С созданием Кавказского линейного казачьего войска большое внимание командования уделялось военной подготовке казачьих полков. Так, первый наказной атаман линейного войска генерал-майор П. С. Верзилин сразу же предъявил к казакам жесткие требования, какие обычно предъявляют солдатам регулярной армии. Эти требования он изложил во время своего объезда полков в 1833 году в приказе, где, в частности, говорилось: «Чтобы у всех служащих чинов были верховые лошади в хороших телах, чтобы ружья, патроны, шашки, кинжалы и подсумки были приведены в исправность и неприменно имелись у каждого. Боевые патроны чтобы были в полном комплекте, в надлежащей численности и по калибру ружей. Чтобы форменная обмундировка у господ штаб и обер-офицеров и нижних чинов была Высочайше утвержденного образца, хорошо построенная и в образцовом виде, чтобы отнюдь не было не обмундированных нижних чинов»[19]. В станицах для поддержания боевой выучки казаков предлагалось Верзилиным регулярно устраивать боевые стрельбы и скачки[5].
    Указания о введении строгих уставных порядков военного обучения среди казаков исходили лично от Николая I, посетившего в 1837 году Кавказскую линию и оставшегося недовольным от итогов строевого смотра 22-х полков в Новочеркасске. В казачьих войсках в этот период вводились и новые дисциплинарные нормы. Так был запрещен существовавший у казаков с древнейших времен обычай «дувана» - военной добычи[20].
    Еще до создания Кавказского линейного казачьего войска в 1820 году, командир Гребенского войска Е. П. Ефимович издал «Постановление для Гребенского казачьего войска, которыми станичные начальники и сотенные командиры во всякое время должны руководствоваться». Здесь определялись рамки полномочий станичного правления, состоящего из трех ступеней – станичного начальника, станичного схода и суда выборных почетных стариков.
    Наказной атаман Кавказского линейного казачьего войска имел право вмешиваться в станичные дела, вплоть до смещения всех должностных лиц. Жестко регламентировалась и личная жизнь казаков. для заключения брака необходимо было разрешение начальника станицы, им же выдавались и удостоверения на брак и на погребение. Об этих действиях, как и о любых других станичных событиях, необходимо было регулярно докладывать атаману войска[13].
    В самом станичном управлении утверждалась строгая система единоначалия. Заведующий станицей назначался из числа офицеров и в редких случаях – из рядовых казаков. В помощь ему избиралось станичное правление и два члена суда сроком на три года. В случае смерти атамана его временно замещал один из судей до назначения нового станичного начальника. Правление имело свою печать и выполняло обязанности по составлению именных списков казаков, состоящих на службе и пользовавшихся льготами, а также охраной станичной общественной собственности. По «Положению о Кавказском линейном войске» казак со дня своего рождения и до глубокой старости находился под неусыпным надзором местного начальства и воспитывался в духе преданности «Царю, Престолу и Отечеству». Для точного учета младенцев-казачат заводились метрические церковные и станичные книги, куда заносилось имя ребенка и дата его рождения. При достижении 17-летнего возраста казачата начинали привлекаться к исполнению станичных повинностей и на 20-м году жизни зачислялись в казаки, приводились к присяге, а на 21-м году приступали к прохождению действительной службы согласно очереди. Не прошедшие медицинскую комиссию казаки назначались к несению внутренней службы: если же уволенный по болезни казак раньше 25-летнего срока выздоравливал, то его вновь призывали, и он продолжал служить полный срок, который был неограничен и продолжался до глубокой старости. Такая служебная безысходность лишала казаков всякой надежды освободиться когда-либо от службы, и это положение мы можем наблюдать на всех этапах истории казачества. Для увольнения со службы составлялся специальный список, в котором сообщались подробные данные о службе казака, его «заслуги» и причины увольнения. В списки попали только глубокие старики, лица безнадежно больные и инвалиды[5].
    За службу казакам устанавливалось денежное жалование. Размер его был следующим: от хорунжего до войскового старшины – 17 рублей 82 копейки, от рядового казака до зауряд-хорунжего – 11 рублей 88 копеек. К денежному жалованию добавлялось еще продовольственное и фуражное[14].
    Понимая, что выдаваемые суммы крайне скудны, государство наделяло казаков льготами. Они избавлялись от податей, поставок рекрутов и сборов на содержание полиции, обладали правом беспошлинного пользования солью, а так же свободной, беспошлинной рыбной ловлей на море и по рекам. Казаки получали взамен свободной продажи вина сумму, выручаемую с питейных сборов, получаемых в Войсковую казну, и вознаграждения за Ессентукские минеральные воды[5].
    Земельные отношения в казачьих общинах в Притеречье претерпели изменения в результате принятия «Положение о Кавказском линейном войске» в 1845 году. Если в XVIII веке еще существовали три основные формы землепользования, такие как «вольная» заимка (при наличии большого количества свободной земли), уравнительно-распределительная и феодальная (государство наделяло горских князей и узденей за переход в казачье сословие земельными владениями с правом отчуждения). То после принятия «Положения» каждая станица наделялась землей, не подлежащей переходу в частную собственность[5].
    Казачьим офицерам, вместо денежной пенсии, выделялось из войсковых земельных фондов от 200 десятин земли и выше[21].
    Само же земледелие в период Кавказской войны было развито крайне плохо. В отдельные годы в станицах не вспахивалось ни одной десятины земли. Желая исправить положение, правительство в 1833 году решило ограничить поставки казакам продовольствия, но в связи с начавшимся голодом, в этом же году было вынуждено дать казакам двойную норму провианта[13].
    Скотоводство также не могло активно развиваться, как и земледелие по одной и той же причине – отсутствием в станицах казаков, занятых вопросами службы. Большую часть скота они вынуждены были передать на выпас за натуральную плату караногайцам. Основными земледельческими видами, приносившими стабильный доход в этот период, оставались огородничество и виноградарство, которыми занимались женщины[13].
    «Государство ломало сложившуюся за века казачью общинную правовую систему, - пишет в своем исследовании О. В. Губенко, - используя лишь некоторые элементы ее. В царствование Николая I были впервые предприняты меры по правовой унификации разных казачьих социумов, исторически сложившихся на территории Российской империи. При этом не учитывались этнические, исторические и культурные особенности различных казачьих групп»[22].
    В соответствии с «Положением о Кавказском линейном казачьем войске», полки должны были составлять территориальные округа, станицы делились на сотни. Все полки определялись в шестисотенном составе и, соразмерно этому, наделялись землей. По численности населения в полках Терской области Кавказского линейного казачьего войска на декабрь 1845 года числилось:
    - в 1-м Волжском казачьем полку – 4093 казака;
    - во 2-м Волжском казачьем полку – 3236 казаков;
    - в Горском казачьем полку – 5467 казаков;
    - во Владикавказском казачьем полку – 2416 казаков;
    - в Моздокском казачьем полку – 6188 казаков;
    - в Гребенском казачьем полку – 3739 казаков;
    - в Кизлярском казачьем полку – 2680 казаков[3].
    Для равного распределения населения по полкам из некоторых были выделены станицы и переданы в другие полки. Так, гребенские станицы Старогладковская и Курдюковская были приписаны к Кизлярскому полку[5].
    На уступки казакам государство пошло только в 1843 году, разрешив учредить словестные суды по нормам обычного права и выводя при этом казаков из-под юрисдикции земских судов, существовавших в Кизляре и Моздоке.
    В этот период в отношении мужского населения станиц началось применение элементарной медицинской помощи. Обусловлено это было необходимостью казакам проходить медицинское освидетельствование для установления факта возможности нести строевую службу. На основании медицинского освидетельствования станичным начальством составлялись списки казаков, подлежащих увольнению по болезни, и представлялись военному командованию. В свою очередь, из представляемых списков на увольнение военное командование многих казаков возвращало на службу. Выведенные же из служивого состава казаки пенсий и компенсаций за заболевания полученные в результате ранений не получали, а находились на иждивении родственников[5].
    При этом нужно отметить, что роль казачьей общины в решении вопросов социального характера в этот период оставалась доминирующей. Сохранялись патриархальные порядки с определенной системой присущих казачьим обществам отношений между старшими и младшими поколениями, мужчинами и женщинами, родственниками и гостями[22].
    «Традиционная милитаризованность казачьей общины, - пишет О. В. Губенко, - подчеркнутая длительной Кавказской войной, выдвигала на главенствующие позиции в семье не главу хозяйства, которым, по сути, являлась женщина, но мужчину-воина. Несмотря на очень высокий статус самостоятельности в области ведения хозяйства женщины-казачки, к участию в общественной жизни она не допускалась. В соответствии с этим разделением производилось и воспитание детей. С раннего возраста мальчики попадали в систему милитаризованного воспитания: с 2-х лет их сажали на коня, с 12 лет разрешали носить кинжал, затем – пистолет и ружье, и после 19 лет – шашку. Юноши учились приемам джигитовки и владения огнестрельным и холодным оружием. Девочкам изначально давалось меньше свободного времени, чем мальчикам; их приучали к исполнению обязанностей по уходу за младшими и ведению домашнего хозяйства»[22].
    Если в семье были дети, развод, особенно в семьях старообрядцев, считался страшным позором. Такие исключительные дела решали в основном уважаемые старики. Если сохранить семью не удавалось, то разведенных соответственно называли «соломенная вдова» и «соломенный вдовец». Им не разрешалось венчаться 5-6 лет, а то и всю оставшуюся жизнь. Родители не принимали их к себе, а в церкви священник «не брал под крест».
    Авторитет родителей в казачьих семьях был чрезвычайно велик. Взаимоотношения родителей и детей были основаны на безусловном повиновении детей независимо от их возраста. Женатые сыновья приводили невесток сначала в родительский дом, и лишь затем отец принимал решение об отделении.
    Непререкаемым авторитетом в казачьем обществе пользовались старики, и нередко рядовой казак-старик пользовался большим уважением в станице, чем офицер[13].
    Высокий социальный статус женщины позволял казачкам иногда проявлять инициативу в устройстве тех или иных вопросов станичной жизни, которых казаки по разным причинам не хотели касаться. В 1844 году в станице Червленной произошел так называемый Бабий бунт, вызванный попыткой арестовать их духовника («уставщика») – беглого казака с Дона. Начальство решило испугать непокорных вооруженных казачек и приказало выстрелить из пушки в воздух, но разъяренные женщины бросились на орудия и начали избивать артиллерийскую прислугу. Арестовать беглого казака смог только отдельный конвой[23].
    Вопрос призрения сирот полностью решался казачьей общиной без вмешательства со стороны государства. Крепкие родовые семейные отношения выводили понятие личного на второй план по отношению к понятию общего. Проблемы круглых сирот обязаны были решать родственники умерших или погибших родителей, или же, в случае отсутствия их, крестный отец или мать. При этом сохранялись имущественные интересы детей – родительское добро делилось на равные части между братьями и незамужними сестрами, но дом всегда доставался младшему брату[24].
    Но были и случаи когда казачат-сирот усыновляли казаки из соседних станиц или даже полков. Так, урядник Владикавказского казачьего полка станицы Пришибской Федор Филимоненко усыновил сирот казака Горского полка станицы Екатериноградской Родиона Соломахи, Василия и Наталью. Они впоследствии пополнили станицу новым родом. Этот вопрос решался с ведения командования двух полков и по ходатайству Пришибского станичного правления[8].
    Крепкие семейные отношения в казачьей среде позволяли сообща решать вопросы выкупа похищенных абреками родственников. Чеченцы, захватив пленника, назначали сумму выкупа в соответствии с достатком семьи, к которой он принадлежал. Кроме того, похитители заставляли заплатить и за пищу в тот промежуток времени, и за крышу над головой. Так одна казачка станицы Калиновской была похищена разбойниками и при этом ранена. Похитители потребовали 2 тысячи рублей выкупа, и ее семья заплатила эту сумму. Прежде чем выпустить пленницу, абреки требовали плату за ее лечение, за крышу над головой и за цепи[25].
    Вопросы образования в казачьей среде эпохи Кавказской войны решались так же, как и в предыдущую эпоху. Грамотных людей в станицах было не много, образование, как правило, оставалось частным, исходило от родителей, священника или грамотного казака и имело религиозную составляющую.
    Начало станичному общественному образованию было положено в 1827 году с учреждением школы в станице Червленной. Здесь дети изучали Закон Божий, чистописание, грамматику, арифметику и русскую историю. На учебные пособия из станичных средств ежегодно отпускалось 25 рублей, а для 10 учеников с хорошей успеваемостью устанавливались премии в размере 8 рублей в год[5].
    В 1833 году, через год после образования Кавказского линейного казачьего войска, на Старой Линии появились первые официальные школы – Новомарьевское и Сенгилеевское училища. В дальнейшем, в каждом полку Кавказского линейного казачьего войска были открыты полковые школы, находившиеся при полковом управлении. В этих школах дети обучались грамоте и письму, и последнему доучивались в полковых канцеляриях. С 1845 года полковые школы были преобразованы в бригадные, которые мало чем отличались от прежних времен[22].
    В период Кавказской войны на Линии отмечалось недостаточное количество офицеров, «сведущих в письмоводстве». С целью подготовки грамотных командиров, в военно-учебных заведениях Российской империи были учреждены 24 стипендии для обучения офицеров Кавказского линейного казачьего войска. В 1846 году на Кавказской Линии была положена основа начальному военному образованию – открыты школы для подготовки грамотных урядников. Каждая из таких школ принимала до 50-ти детей, которым преподавалось фронтовое обучение, Закон Божий, русская грамматика, арифметика и чистописание.
    Каждый полк или бригада Кавказского линейного казачьего войска вели школьное дело обособленно, и единой системы обучения в них на этот период не было. Развитие общественного образования на территории казачьих поселений на Кавказе приняло системный характер только после окончания Кавказской войны[26].
    Большую роль в вопросах образования играла Русская Православная церковь. В 1824 году открылось духовное училище в Ставрополе, в 1834 году – в Моздоке, а в 1836 году – во Владикавказе. В этих учебных заведениях в начале их деятельности не было большого количества учеников. Например, в Моздокском училище первоначально обучалось 24 детей[27].
    Структуры управления духовной жизнью на территории Кавказа в первой половине XIX века подвергались неоднократному реформированию. Так, в 1829 году эта территория была выделена из Астраханской епархии и передана в Донскую епархию, а в 1842 году, в соответствии с докладом Священного Синода, Николай I утвердил вопрос о создании новой Кавказской епархии.
    В 1846 году было открыто еще одно учебное заведение – Ставропольская семинария. Владыка Иеремия пожертвовал для обучения семи стипендиатов из числа бедных детей 10 000 рублей[27].
    С утверждением в 1845 году «Положения о Кавказском линейном казачьем войске», наказным атаманом Степаном Степановичем Николаевым были приложены все силы, чтобы вывести из окормления Кавказской епархии духовенство более чем ста линейных станиц, что и было сделано в соответствии с Указом Священного Синода в этом же году. Казачьи приходы подчинялись обер-священнику Кавказского отдельного корпуса, находящемуся в Тифлисе[27].
    Обусловлено это было желанием властей пойти на религиозные уступки казакам – староверам в связи с боязнью перехода их на сторону имама Шамиля, у которого на тот момент уже существовала станица, собранная из беглых с линии казаков[27]. Тем более что издавна побеги в горы и участие русских в разбоях и воровстве составляли обычное явление казачьей жизни. По свидетельству А. Г. Ткачева: «…Казаки говорят, что ни одно чеченское нападение на их хутора в последние 15-20 лет (Кавказской войны) не обходилось без участия своих беглых станичников»[23].
    Для значительной части гребенских, кизлярских и волжских казаков старообрядчество было формой скрытого социального протеста, связанного с все нарастающим давлением на них со стороны государства. Отстаивание религиозной самостоятельности было для них борьбой за последний существенный элемент казачьей вольной старины. В этот период у казаков оформилось чувство и понятие уникальности, произошло дистанцирование от всего не казачьего. Яркой иллюстрацией этого является повесть Л. Н. Толстого «Казаки», где гребенцы с большей симпатией относятся к врагам – горцам, нежели к солдатам, определенным в станицу на постой[28].
    Эсхатологические тенденции в казачьей среде приводили к тому, что в начале XIX века начали складываться непримиримо настроенные к обществу религиозные группы. Ими были созданы старообрядческие скиты в районе станиц Калиновская и Червленая, а немного позже – вблизи Новогладковской. Наряду с ролью религиозных центров, скиты исполняли и социальные функции, превращаясь в приюты для больных, убогих, старых и неимущих[13].
    У казаков – староверов очень развиты были традиции благотворительности. Так во всех регионах их проживания, будь то Дон, Урал или Терек, существовал обычай тайной жертвы. Казачьи семьи, обладающие достатком, ночью накануне праздников посылали молодого казака во двор бедной семьи с узлом, в котором находились хлеб, мясо, деньги, материя. Этот узел необходимо было незаметно положить у порога дома. Разглашение тайной жертвы считалось большим грехом[22].
    Покорение Восточного Кавказа в 1859 году послужило поводом для реорганизации казачьих структур на территории Предкавказья. В этом регионе располагались станицы Черноморского войска и Кавказского линейного войска (в последнем – десять бригад, по два конных полка в каждой).
    Кавказское линейное казачье войско просуществовало до 1860 года, когда 8 февраля 1860 года последовал царский указ о наименовании правого крыла Кавказской линии Кубанской областью, а левого – Терской. 23 мая последовал указ об именовании командующего войсками правого крыла Кавказской армии – Начальником Кубанской области, левого – соответственно, Терской, с сохранением по военной части званий Командующих войсками в Кубанской и Терской области расположенными[29]. Кавказские казачьи войска, находившиеся на этих территориях, сводились в обособленные военные организации, получившие названия Кубанского и Терского казачьих войск. Далее последовал приказ № 464 от 13 октября 1860 г. за подписью главнокомандующего Кавказской армией генерал-фельдмаршала князя А. И. Барятинского с проектом преобразований Черноморского и Кавказского линейного казачьих войск. Согласно приказу, «для большего единства управления», Черноморское войско отныне должно именоваться Кубанским, и к нему отходят первые шесть бригад Линейного войска; оставшиеся четыре бригады, в свою очередь, отныне именуется Терским.
    Чтобы придать вновь образованным областям не только военное, но и гражданское значение, решено было обособить казачество. Так в 1861 году произошло четкое разделение границ между Кубанским и Терским казачьими войсками. При этом Черноморский край от Новороссийска до Адлера отчленили от Кубанского казачьего войска и стали заселять освобожденными безземельными крестьянами. Отчленили от Кубани и Ставропольскую бригаду, 12 станиц – казаков перевели на положение крестьян.
    В Терское казачье войско вошли вместе со всеми своими станицами: 1-й и 2-й Волжские полки, составившие 1-ю бригаду, Горский и Владикавказский – 2-ю бригаду, Моздокский и 1-й Сунженский – 3-ю бригаду, Гребенской и Кизлярский – 4-ю бригаду[30].
    «При создании новых административных единиц – пишет исследователь Кубанского казачества А. Н. Малукало - менее всего учитывались интересы казачьего населения как военного сословия»[29]. Еще в 1858 году главнокомандующий Кавказской армией предполагал разделить Ставропольскую губернию на две части и соединить их с землями Черноморского и Кавказского линейного войск. Мысль эта была поддержана генерал-лейтенантом Г. И. Филипсоном, и по его указанию редактором временного отделения по устройству Кавказского и Закавказского краев коллежским асессором Сухаревым был составлен соответствующий проект. В городе Тифлисе был составлен особый комитет под председательством генерал-адъютанта Милютина, который, однако, пришел к выводу о невозможности такого разделения в тот момент, указывая на необходимость колоссальной законодательной работы[29].
    Что же касается самой Кавказской войны, то к середине мая 1864 года был уже окончательно покорен Западный Кавказ, этому предшествовали следующие события: - в 1860 году под ударами отрядов Кавказской армии капитулировали натухайцы; - в 1863 году было сломлено сопротивление шапсугов и абадзехов; - в марте 1864 года сложили оружие убыхи.
    21 мая 1864 года в глухом урочище Кбаада (ныне Красная Поляна) отслужен был благодарственный молебен по случаю окончания Кавказской войны. Россия получила возможность приступить к процессу теперь уже мирного приобщения кавказских народов к ценностям гражданского общества. Благополучное завершение Кавказской войны значительно усилило положение России в мире, умножило ее стратегическое могущество. Мятежи и набеги стали случаться гораздо реже. Во многом этому способствовало изменение этнодемографической ситуации на землях, некогда охваченных войной.
    В период Кавказской войны так же завершается процесс превращения казачества в замкнутое военное сословие. Реформы правительства Николая I были направлены в первую очередь на усиление военизации и сословности казачества. Курс взятый Николаем I в области казачьей политики являлся одним из проявлений его внутренней и внешней генеральной линии, направленной на реконструкцию российской военно-феодальной системы в целях превращения ее в непреодолимый барьер для буржуазных идей, навеянных Европой и Америкой и порождавших в России брожения умов, вольнодумство и диссидентство, первым проявлением которого стало восстание декабристов в момент восшествия Николая на престол. В его планах большое место отводилось казачьим войскам. Им предстояло стать надежной опорой пошатнувшегося самодержавия. Поэтому все преобразования периода Кавказской войны преследовали цель не просто дальнейшей их военизации, а коренной перестройки в военно-хозяйственные и политические образования системного порядка[31]. Сопровождалось это тотальной эксплуатацией казачьих людских и хозяйственных ресурсов, параллельно с которой шла ломка казачьих принципов общественного устройства с позиции необходимости военного времени.
    Переселенческие тенденции, свойственные первой половине XIX века, привели к тому, что казачье население Предкавказья перестало быть этнически и культурно однородным и управляемым посредством единой общинной правовой системы. Приспосабливая некоторые элементы обычного права к законодательству Российской Империи, правительство юридически закрепляло казачью сословность в рамках, унифицированных для всех казачьих социумов. Необходимо было пересмотреть внутреннее устройство и управление казачьего войска и создать законоположения, по которым управление осуществлялось согласно новым представлениям о его роли в государстве. Но, не смотря на попытки регламентации казачьей жизни, к концу Кавказской войны окончательного решения о перспективах дальнейшего развития казачьих войск, в том числе и Терского, в качестве не только военной, но и социально-хозяйственной системы в структуре государственных институтов Российской Империи, принято не было.
    Все выше изложенное позволяет сделать следующий вывод. Пиком подчинения Терского казачества государством стала первая половина XIX века – период Кавказской войны. Под воздействием государственного аппарата некогда вольное сообщество казаков превратилось в военное сословие, основной задачей которого стала военная служба. В то же время другие сословия продвинулись вперед по пути освобождения. Так, дворянство стало свободным от государственной службы еще с конца XVIII века. В первой половине XIX века было принято более ста указов, подготовивших раскрепощение крестьян. Казачество же позже вступило на этот путь, поскольку лишь в XVIII веке вошло в границы российского государства и его социально-политические структуры. Парадигмы развития сословий были разными, что в немалой степени обусловило противоречия между ними в пореформенную эпоху.

    Примечания:

    1. Агафонов О. В. Казачьи войска России во втором тысячелетии. – М., 2002.
    2. Сизенко А. Г. Полная история казачества России. – Ростов-на-Дону, 2009.
    3. Бурда Э. В. Очерки о терском казачестве. – Нальчик, 2003.
    4. Заседателева Л. Б. Терские казаки (середина XVI – начало XX в.). Историко-этнографические очерки. – М., 1974.
    5. Омельченко И. Л. Терское казачество. – Владикавказ: Ир, 1991.
    6. Кавказ и Российская империя: проекты, идеи, иллюзии и реальность. Начало XIX – начало XX вв. – СПб., 2005.
    7. Шамбаров В. Е Казачество. История вольной Руси. – М., 2007.
    8. Бурда Э. В. Майский: крепость, станица, город. – Нальчик, 2007.
    9. Пономарев Ф. Материалы к истории терских казаков. //Терские ведомости. № 94. 30 апреля 1903.
    10. Лапин В. В. Армия России в Кавказской войне XVIII-XIX вв. – СПб., 2008.
    11. Центральный государственный архив Кабардино-Балкарской республики. Ф. 16, оп. 1, д. 36.
    12. Донного Хаджи Мурат. Победит тот, кто владеет Кавказом. Миниатюры Кавказской войны 1817-1864. – М., 2005.
    13. Великая Н. Н. Казаки Восточного Предкавказья в XVIII-XIX вв. – Ростов-на-Дону, 2001.
    14. Караулов М. А. Терское казачество в прошлом и настоящем. – Пятигорск, 2002.
    15. Записки Алексея Петровича Ермолова. Ч. 2. – М., 1868.
    16. Козлов А. И. Возрождение казачества: история и современность (эволюция, политика, теория). – Ростов-на-Дону, 1995.
    17. История казачества России. Учебное пособие. – Ростов-на-Дону: издательство Ростовского Университета, 2001.
    18. Астапенко М. П. История донского казачества. – Ростов-на-Дону, 2004.
    19. Записки Терского общества любителей казачьей старины. 1914. № 14.
    20. Гордеев А. А. История казаков. Ч. 3. – М., 1992.
    21. Казачий словарь-справочник. Т. 2. – Сан Ансельмо, США, 1968.
    22. Губенко О. В. Терское казачье войско в XV-XXI вв. Влияние государства на социально-экономические аспекты казачьей жизни. – Ессентуки, 2007.
    23. Ткачев Г. А. Станица Червленная. Исторический очерк. /Сборник общества любителей казачьей старины. – Владикавказ, 1912.
    24. Астапенко Г. Д. Быт, обычаи, обряды и праздники донских казаков XVII-XX веков. – Батайск, 2002.
    25. Бларамберг Иоганн. Историческое топографическое, статистическое, этнографическое и военное описание Кавказа. – М., 2005.
    26. Щербина Ф. А. История Кубанского казачьего войска. Т. 2. – Екатеринодар, 1913.
    27. Гедеон (митрополит Ставропольский и Владикавказский). История христианства на Северном Кавказе до и после присоединения его к России. – Москва-Пятигорск, 1992.
    28. Толстой Л. Н. Казаки (Кавказская повесть 1852 года). Т. 3. – М., 1961.
    29. Малукало А. Н. Кубанское казачье войско в 1860-1914 гг. — Краснодар: Кубанькино, 2003.
    30. Казачьи войска: хроника гвардейских казачьих частей. – М., 1992.
    31. Козлов А. И., Козлов А. А. Имперская политика огосударствления, милитаризации и закрепощения казаков в XVIII – начале XX в. /Казачество: прошлое и настоящее. Сборник научных трудов. – Волгоград, 2000.

    Кандидат исторических наук Эдуард Бурда
    Категория: Мои статьи | Добавил: burdaeduard (10.07.2017)
    Просмотров: 30697 | Рейтинг: 5.0/3
    Всего комментариев: 0
    Войдите:
    avatar
    Copyright КАЗАЧЕСТВО СЕВЕРНОГО КАВКАЗА © 2024 Все права защищены. При использовании материалов сайта ссылка на источник обязательна. Администрация не несет ответственности за мнения, высказанные в комментариях читателей.