Сиромаха и Чушка-колода. - 15 Февраля 2024 - КАЗАЧЕСТВО СЕВЕРНОГО КАВКАЗА

Разделы

Категории раздела

Из истории казачества [19]

Традиции, обычаи, быт [13]

Одежда казаков [16]

Казачья кухня [58]

Станицы. Храмы [18]

Сказки, рассказы, легенды [30]

Стихи [68]

Помощь сайту

Поиск

Календарь

Наши ресурсы

Мы в Одноклассниках

Мы ВКонтакте

Вход на сайт

Старая форма входа

Главная » 2024 » Февраль » 15 » Сиромаха и Чушка-колода.

12:28 Сиромаха и Чушка-колода.
- Рання птычка носык прочищае, а пиздня глаза продырае – вспомнил Сиромаха, как батько его говорил, мол кто рано встает, тому и Бог подает. Подумал-покумекал и не стал ждать утра, решил в степи заночевать, ежели ночь его в пути застанет. Сказано-сделано. Прочитал молитву «Царю Небесный…» Сиромаха, заткнул булаву свою заветную за кушак-пояс, в баул походный сухарей кинул, что казаки ему из своих запасов отсыпали и пустился в путь. Сначала по сакмам шел, что кони братьев-казаков его копытами в пыли оставили. Но вот и сакмы пропали, в сторону ушли. Вскоре надыбал Сиромаха шлях степной, что узкой змейкой вьется. По нему пошел. Идет казак, вроде налегке, а мысли переплетаются, тяжелым камнем на душу оседают. Журба и Турбота на плечах сидят, думы казака путают. Турбота за батьку родного волнением, будто волной накрывает. Журба же все за коня печаль, словно туман, наводит. Никак покоя казаку не дают, с обоих сторон донимают. А в пути без покоя никак. Да и мало ли кто на шляхе встренуться могет. Ладно человек добрый, а то и Лихо какое ни откель выползет. Ему отпор дать, Лиху то. А как дать то, если в мыслях не здесь совсем. Вот и стал гнать от себя Сиромаха мысли, а вместе с ними и Турботу с Журбой. Эти две сестрицы хоть и невидимы, но, в аккурат завсегда рядом ходят. И ежели к человеку причипляються, то не скоро отпустят. Остановился Сиромаха, на небо ясное взглянул, у Господа молитвенно помощи испросил: - Как Ты, Отец Небесный, управишь. На все воля Твоя! Не оставь батьку моего, хворого и с конем помоги. Аминь. Сказал так, крестным знамением себя осенил, дальше пошел. Глядь, а ведь легче на душе стало. Будто камень пудовый скинул. Да и Турбота с Журбой боле не донимают. Взглянул казак весело на небо, мол спасибо Тебе, Создатель, полегчало. А в небе облачко белое легкое, на барашка похожее, а рядом с ним лучик солнечный Сиромахе прям в глаз светит. Отзывается небо на молитву сердечную. На душе казака будто арфа ангельская звучит. И сразу солнце светить будто ярче стало и небо, вроде как более насыщенной синевой отливает. Донеслась до слуха Сиромахи трель переливчатая. Запрокинул голову назад, ищет взглядом птицу чудную. То жайворонок высоко в небе песнь свою завел, крылышками своими в воздухе теребит, заливается. Смотрит казак, душа радуется: - Мала птаха, а сколько радости в ней. Столько, что радостью своей с другими делится. Вишь как трель на весь степ разносит. Божья тварь, будто Господу славу возносит. Постоял немного Сиромаха и дальше пошел. Степ пред ним расстилается, что тот ковер, природой тканный. Ковыль седой суховей шелковистыми волнами качает, будто море-окиян разливается. Лазорики – души казачьи, в боях славных за други своя отданных, островками алеют. У горизонта курганы – великаны степные, высятся. На страже степа – воли казачьей стоят. Осмотрелся Сиромаха – лепота! Мысль озарила: - Ох и потрудился Создатель на славу, когда землю нашу создавал. Ведь дал народу казачьему степ привольный, без конца и краю. А степ наш с душой народной единое целое. Такой же необъятный, древний, сакмами коней битый, кровью воинов литый и как жизнь, вечный. Идет дальше Сиромаха и взгляд другой и ликом светел стал. Из под ног ящерки да варанчики в стороны разбегаются, меж кустов белой полыни прячутся. Суховей нет-нет, да пронесет со стороны в сторону перекати-поле. Катится оно, гонимое ветрами, на судьбу казака похожее. Куда вынесет, там и пристанет. Прикрыл Сиромаха рукой глаза от солнечных лучей, ярких, жарких, что с небес обильно степ и все что в нем, согревают. Глядит вдаль, насколько глаз хватает. Приметил в верстах десяти вроде как блеснуло что тонкой полоской. Неужто вода!? Несмотря на то, что выносливость и терпение казаку с детства были даны, а все одно, Жажда мучает, утолить ее требует. «Найди – неслышным голосом шепчет – Сиромаха источник, да водицы испей!» - А ведь где то и Волга-Матушка здесь бежит из глубины веков. Воды свои несет, рождая ильмени да ерики. Чаканом, да камышом окруженные. Видать то она и есть. Но далековато будет до нее. Вздохнул казак, что до реки не по пути ему, посмотрел под ноги. Что за чудо. Очиток свои сочные, толстые листья раскрыл. Среди мелких камешков распластался. Помнил Сиромаха с детства, что где очиток там и водица могет быть. Потому как очитку для роста вода нужна. Наклонился Сиромаха, пальцами своими, что клещами в очиток вцепился и вытянул его из землицы. Корень то у очитка длиннющий, чтобы воду из глубин землицы тянуть. Потрогал казак корень – влажный. Начал руками разгребать землю, темнеть стала землица. Чем глубже, тем темнее. Склонился казак низко, втянул в себя воздух с силой, улыбнулся. Пахнет влагой. Дальше руками роет. Земля уже к рукам прилипать стала. Еще капнул и засочилась влага живительная. Медленно, но верно выход себе из недр земных на свет Божий нашла. Подождал Сиромаха, когда ямка водой наполнится. Полы бешмета приложил, чтобы песок в рот не попал и стал пить. На три глотка небольших воды скопилось, а вроде и напился. Взял очиток и листьями его сочными закусил. Не ахти какая еда, на вкус горьковато-кислая, но насытился казак. Сил прибавилось. - Слава Тебе, Господи! – произнес Сиромаха, осеняя себя крестным знамением – И тебе, степ родный спасибо. Собрал казак камешки, вокруг ямки с водой выложил аккуратно. - Я жажду утолил – думает – А там птица, али зверь какой тоже испить захочет. Поднялся Сиромаха и дальше пошел. Путь не близкий. Поспешать треба. Долго ли, коротко ли смеркаться начало. Ярило оранжевым цветом небосвод красит, степ замер, даже суховей стих, не слыхать его. Жайворонок уж давно в гнезде сидит. Ящерки да варанчики на ночь в норки попрятались. Тихо стало так, что тишина та звенеть начала. Вот где то вдалеке, у курганов, корсак завыл и тут же засмеялся своим тявкающим смехом. - А может и не корсак то вовсе, а нечисть проснулась – думает казак. Рука сразу к булаве потянулась. Оглянулся Сиромаха. Темно уж вокруг. Лишь Чумачий шлях звезды свои, будто воинов в строй поставил, да Ай-Сулу, тусклый желтоватый свет на степ бросает. Снова вой повторился. Уже, вроде ближе. Гортанный, будто в копане кто сидит и кричит. Да и вой больше на хрюканье похож. - Сгинь, нечистый – проговорил казак. Хотя и не с робкого десятку, а все же жутко стало. Кто знает, что за Лихо по ночам во степу бродит. - Вон казаки разное говорили, когда у Астрахани стояли – размышляет Сиромаха - Что мол в самые жаркие-жаркие дни вдруг на Астрахань наваливается ветер чамра. Если на русский перевесть - это значит рваная шапка. Но это не только ветер, это суховей, каких не бывало. Несущий жар и удушье. Дыхание смертное из преисподней. Подобно наказанию Божьему за грехи. Собирается чамра перед рассветом. Завоет внезапно, закружит бурунами, песком засыплет с пылью. А как он стихнет и наступит полное и молчаливое безветрие, темной и душной ночью вдруг поворачиваются флюгера на башнях крепости астраханской. Сами аггелы их хвостатые крутят-вертят. Случается это только в високосном году, а ночь эта никому не известна. И будто тому, кто услышит в полночь как проскрипит флюгер, будет дюже худо, до погибели. Лучше совсем глухим быть, чем скрип этот слышать. Прислушался Сиромаха. Вроде не слышно стало воя. Но топот копыт отчетливо донесся до слуха казака. Будто скачет кто. Но не конь. Помельче будет животина то. - Елани здесь не водятся – шепчет Сиромаха, размышляя – А боле и некому то. А топот все ближе и отчетливее. Вот уже и хриплое, зловонное дыхание зверюги слышно. Видит Сиромаха, свет от Стожар тонким лучиком с небес спускается и прямиком на булаву его падает. Вытащил казак булаву из-за кушака широкого, поднял руку вверх, звездочки на булаве светом серебряным заискрились и свет небесный отражают. Осветила булава степ вокруг Сиромахи на три аршина. И тут тень в сторону метнулась. Успел казак только рыло свиное клыкастое разглядеть. Оторопь взяла. Никак лукавый страх нагнать пытается. Рыло вроде и свиное, а размером то с доброго медведя зверюга будет. Никогда раньше такого не видал. Прислушался казак. Удаляется топот. Да и вой затих. Видать испугалась зверюга света от булавы исходящего. Исчез лучик от Стожар, что на булаву Сиромахи пал. И звездочки на булаве погасли. Перекрестился казак, булаву за пояс-кушак засунул и на всякий случай вокруг обернулся, осмотрелся. Что за чудо? Никак огонек в версте от него горит!? Или не огонек вовсе, а глаза зверя того? Замотал Сиромаха головой, будто дрему с себя стряхивая. Смотрит снова. Нет. Горит огонек. Не раздумывая на него и пошел. Все ближе подходит казак. Огонек не убегает, а наоборот, приближается. Совсем близко уже. Глядь, а огонек костром оказался. А вокруг него мужики сидят. Семеро. Вышел Сиромаха к ним, поприветствовал: - Здорово живете. - Здравствуй, мил человек – отвечают невпопад – Говоришь ты как то не по нашему. Кто ты? - Сиромаха я, из казаков родом. Домой, к батьке, в Дикое Поле вертаюсь – отвечает казак. - Слыхали мы за Дикое Поле то и за казаков слыхали – говорит один мужик. - Вот только не видали живьем ни разу – вторит другой. - А разве ж казаки народ? – спрашивает третий. - Народ, народ – с уверенностью в голосе отвечает Сиромаха – От тюркских кровей ведущий род свой. - Так ты стало быть басурманин, что ль? – спрашивает шамкая самый старший из мужиков. - Ну почему же из басурман!? – удивился Сиромаха – Как ни на есть воин Христов. Вот вам крест. С этими словами Сиромаха осенил себя крестным знамением. Мужики одобрительно закрякали: - Гляди к ты и вправду веры православной. - Да уж, басурманин крест на себя не наложит. - А вы чего здесь сидите? – спросил Сиромаха – Иль в дороге дальней, как и я, да привал решили сделать? - Ты стало быть не здешний - сказал самый старший – Поселок у нас тут небольшой. С Росеи мы. От барина своего сбегли. Бо мочи не было уже его терпеть. - Все сбежали? – спросил Сиромаха, указывая рукой на сидящих у костра. - Это не все. Еще бабы, да малые, да еще мужики. Они в поселке – мужик указал рукой в темень - Мы здесь, вроде как в дозоре сидим. - И кого стережете? – с интересом дознавался у мужиков казак. - Да вишь, какое дело, милок – прокряхтел старший из мужиков – Объявился у нас не так давно оборотень, в девкином обличии. Звать ее Чушка-колода. Бродит она по степям астраханским по ночам в образе вепря. Днем же снова в девку превращается. Нанимается присматривать за ребятишками малыми, а когда одна с ними остается, оборачивается свиньей дикой, убивает детей этих и тут же пожирает их. Сколь не пытались ее споймать, все никак. Хитра дюже. Да и во время погони чушка может превратиться в деревянную колоду. Мы уже и в рощицу нашу Священную ходили, у духов предков своих помощи просили. Все никак - Так вот оно что! – выдохнул Сиромаха. Мужики насторожились. А самый старший спрашивает: - И тебе эта Чушка знакома? - Видел ее – коротко обронил казак. Мужики зашептались меж собой о чем то, поглядывая изредка на Сиромаху. - Так вы, говорите, детей пожирает малых? – спрашивает казак. - Так и есть - отвечает старший – И никаким макаром ее не изловить. Хитра да увертлива. А еще и превращаться может быстро то в девку, то в свинью, а то, просто в колоду деревянную. Поди узнай какое обличие она примет. Вот и не могем мы ее выследить. Одно остается, сидеть у костра и ждать, когда объявится. Огня она жуть боится, да и воды чурается. - Есть у меня мысль одна, как Чушку эту споймать – продолжил Сиромаха – Только для начала поведайте мне о рощице вашей. - Рощица та священная для нас – говорят мужики – Духи предков там обитают, потому как могилы их там находятся. С момента, как здесь поселились, так и сносим покойников то в рощицу ту. Батюшки у нас нет, сам понимаешь, так мы сами, мирским чином и детей малых крестим и молодых венчаем и за упокой поминаем. Все там. Есть в рощице той озерцо заветное. Откуда оно по среди степи не знамо. Когда наши деды от барина сбегли, озерцо уже было. Посему и поселок здесь решили основать. У водицы то сподручнее. Сила у рощицы имеется заповедная. От деревьев та сила идет. - Сила, говоришь? – говорит Сиромаха – Это нам на руку. - Так скажи, мил человек, что удумал то? - Думаю так – по деловому сказал Сиромаха – Раз Чушка эта ваша чадунь ест, стало быть нужно на это и ловить. - Окстись! – чуть было не крикнул во весь голос старший. Мужики тоже зашумели. Недовольны. - А ну, мужики, тихо! – властным голосом успокоил крикунов казак – Не договорил я еще. Мы вместо дитя малого запеленаем порося или овечку. Оставим куль этот где ни будь рядом с рощицей священной. Мол зашли в рощицу помолиться, а чадуню забыли. Пусть овча покричит. Девке этой, оборотню, все едино. Не различит крик от детского голоса. А как схватит Чушка куль, так мы ее гуртом и накроем. И до рощицы вашей не далече. Тут же ее и притащим туда. Выслушали мужики тихо то, что Сиромаха сказал. Долго не думали. Понравился им план казака. - Ловко ты все обкрутил – говорит старший – Дай Бог, чтобы все вышло так. - Не журысь, дедунь – молвит казак – Бог не выдаст, свинья не съест. На том и порешили. Спать полегли, оставив самого молодого и зоркого у костра сторожить. А на утро притащили мужики в куле маленькую овечку, спеленовали ее крепко. Дорогу Сиромахе до рощицы указали. Куль с овечкой, как и условились, у рощицы оставили, а сами за деревьями попрятались. Ждут. Овечке то невмоготу лежать связанной, крик подняла. Далеко слышно. Видит Сиромаха, по степу пыльное облако движется и прям к рощице. Насторожился казак. Мужикам знаком показывает, мол вот она – нечисть – к нам движется. Те колья да лопаты в руках крепко сжимают, готовятся. Будто из под земли выросла Чушка. Пыль рассеялась, глядит Сиромаха, девка стоит. Не корявая, а вроде с лица лепа. Да и всем остальным, что девкам иметь должно, не обижена. - Вот ты какая нечистая – думает казак – Обликом ладная, а нутро то сатанинское. Но ничего, Господь поможет одолеть тебя. Думает, а сам псалом «Живый в помощи вышняго» тихонько шепчет, да на злыдня в девичьем обличии внимательно поглядывает. А та, тоже не зевает. Сграбастала куль с овечкой и бежать. Тут Сиромаха знак мужикам подал и сам из укрытия своего выбежал и к Чушке. Та долго не думая о землю хлобысь и уже не девка, но свинья пред Сиромахой стоит. Клыки что те кинжалы, глаза кровью налитые, размером с доброго телка будет. Не испугался казак, но по спине холодок пробежал. А Чушка клыками землю роет, из ноздрей рыла пар идет черный, рык, что у того медведя. Так и норовит на Сиромаху напасть. Вспомнил Сиромаха о своей булаве заветной, как она его ночью спасла. Выхватил из-за кушака-пояса, вверх поднял. Тут Чушка пасть разинула и прямиком на казака ринулась. Еще мгновение и вонзит Сиромахе клыки свои острые в живот. Но казак изловчился и в сторону шасть. Чушка не думала-не гадала, что так выйдет. Промахнулась и чуток вперед пролетела. А Сиромаха не дожидаясь, когда Чушка на новый заход пойдет, чтобы вновь на него напасть, со всей силы, наотмашь ударил булавой злыдню по рылу. Взвыла Чушка так, что листья на деревьях затряслись. А Сиромаха второй удар нанес, еще сильнее прежнего, по спине горбатой оборотня. Чушка и растянулась где стояла. Тут и мужики подоспели. Хотели злыдню вязать, да не тут то было. Глядят, а перед ними и не свинья уже, а колода – деревяшка обрубленная. Что делать? Опять упустили Чушку. Как ее из колоды вновь в девку возвращать? Но Сиромаха подмигнул мужикам: - Не журысь, мужики. Есть мысля одна у меня. С этими словами подошел Сиромаха к колоде, поднял ее и бросил в озерцо, что в рощице было. Вода то и впрямь оказалась чудесной. Колода вмиг в девку снова превратилась. Схватили мужики Чушку за космы длиннющие и потащили к осине, что у самого озерца росла. Чушка упирается, визжит. - Тащи ее – кричат мужики друг другу – Привязывай к осине. Не дай ей снова в свинью превратится. Как не сопротивлялась Чушка-колода, а сил не хватило. Привязали злыдню мужики ее же волосами к осине крепко-накрепко, так, что та и пошевелиться не могла. А Сиромаха сметнул, что в озерце вода то не простая. Зачерпнул пригоршню своими руками, а руки то у него, что те лещетки, и окатил оборотня водой. Завизжала та визгом поросячьим, дернулась было, да куды там. От воды вмиг колодой стала. Зачерпнул Сиромаха другую пригоршню воды и еще раз окатил колоду. Повылазили с нее ветки осиновые и тут же листьями покрылись, так, что и не различить уж было, где Чушка-колода, а где осина, к которой ее привязали. - Кончилась сила оборотня – сказал Сиромаха – А рощица эта, темницей для нее будет. Чтобы впредь неповадно было чадунь малых губить. Поблагодарили мужики казака Сиромаху. На радостях натащили ему съестного в дорогу, полный баул дорожный набили снедью. Попрощались мужики и пошли восвояси в поселок, весть радостную понесли, что нет боле Чушки-колоды. Извел ее казак по имени Сиромаха. А Сиромахе дальше путь держать треба. Но прежде решил он отдохнуть. Прилег в рощице под деревом и уснул незаметно для себя. И снится ему сон. Будто из озерца, что в рощице девица вышла. Годками малая, не более десяти. Одета чудно. Голова не покрыта. Ликом казачка. Смотрит на Сиромаху и улыбается. Вроде и с озерца вышла, а одежка на ней сухая. Хотел было встать Сиромаха, а дивчинка убегает и смеется задорно. Сиромаха снова к ней руку тянет, а та еще дальше бежит, к самому озерцу. Обернулась, посмотрела на него и плюх в воду. Сиромаха глаза открыл, сон как рукой сняло, сел. Смотрит, по озерцу круги в стороны разбегаются. - Неужто, сон в руку, и впрямь девица была – думает казак – Да как же это человек и в воде живет? Иль снова нечистый меня водить пытается. Подошел Сиромаха к озерцу. Поверхность вновь ровная, что то зеркало. - Почудилось – пронеслась мысль. Перекрестился казак, снова под деревом лег и заснул крепким сном. До самого утра спал. А наутро, помолясь, дальше отправился. Мысли о батьке домой звали.
Категория: Сказки, рассказы, легенды \| Просмотров: 42 \| Добавил: Сотник \| Рейтинг: 0.0/0

Всего комментариев: 0